Россия — страна христианской культуры. Конечно, новостная лента часто заставляет в этом усомниться, но исторически это все-таки именно так. Главный священный текст христиан, а точнее, собрание текстов называется Библия. Эта книга теперь есть в каждом доме и, значит, всегда была, с древнейших времен. Сначала — на церковнославянском языке, в переводе Кирилла и Мефодия, а потом, как только из него возник русский литературный язык, — и на нем тоже. Что может быть проще?
Только картинка эта очень далека от реальности. Библия как единый корпус текстов появилась у восточных славян далеко не сразу, лишь в самом конце XV века, но еще и в XVIII веке находились вполне авторитетные иерархи, сомневавшиеся, что она им нужна. История славянской Библии, как, наверное, и любого идеологически значимого текста, достаточно сложна и отражает историю общества, в котором она возникла. Это еще одна глава из вечной саги «Россия и Запад», из истории сближений и отталкиваний между ними, причем роли в этой главе зачастую распределены совсем неожиданным образом.
Начнем с того, что переводчиков звали Константин и Мефодий — имя Кирилл старший из братьев принял за полтора месяца до смерти, уже тяжело больным, когда он постригся в схиму. При этом «учителя словенские», как принято их называть, вовсе не были сами славянами — зато они были родом из города Салоники, где жило много славян, и потому владели их языком. Именно на этот южнославянский диалект они и переводили — так что в Болгарии этот язык называется древнеболгарским, и для того есть, в принципе, все основания.
Восточные славяне уже тогда говорили на несколько ином языке, который сегодня принято называть древнерусским. Наши предки произносили «горожанин, волость, один» — а их балканские сородичи выговаривали «гражданин, власть, един». В литературный русский язык, как нетрудно заметить, вошли и церковнославянские, и собственно русские слова, зачастую в разных значениях. Церковнославянский достаточно долго играл роль книжного, торжественного языка — и первым, кто дерзнул писать на языке собственно русском, на котором он и разговаривал, был протопоп Аввакум.
Далее, всей Библии на славянский язык Константин с Мефодием не перевели. Они начали работу с евангельских текстов, которые читались за литургией, потом добавили к ним другие необходимые для богослужения отрывки — ведь им было нужно не книги печатать, а начать богослужение на природном языке славян. Книги тогда мало кто смог бы прочесть, да и мы сегодня не смогли бы. Скорее всего, азбука, которую они изобрели, была вовсе не кириллицей, а глаголицей.
А кириллица, которая носит это название по недоразумению, — это просто греческий алфавит, к которому были добавлены дополнительные буквы для передачи звуков, существовавших у славян. Две буквы, похоже, заимствовали и вовсе у евреев: это Ш (ср. ש) и Ц (ср. צ). Видимо, оригинальные кружочки и треугольнички глаголического письма были слишком неудобны в практическом использовании. Зачем новые буквы, когда в существующих алфавитах их и так уже хватало?
Каким бы шрифтом он ни был записан, но полный перевод Библии был создан далеко не одними Кириллом-Константином и Мефодием. Еще при их жизни им помогали «попы-скорописцы», как называет их житие, и работа, несомненно, продолжилась и после их смерти — слишком много надо было перевести, а кое-что из уже переведенного исправить за «скорописцами». К тому же самим братьям приходилось заниматься не только переводческими и миссионерскими трудами. Сама идея еще одного языка для христианской церкви вызвала серьезные возражения у немецких епископов, которые полагали, что божественную истину можно выразить только на трех языках, на которых была написана табличка на Христовом распятии: еврейском, греческом и латинском.
Братьям пришлось прибегнуть к авторитету римского папы, чтобы эта точка зрения была объявлена «ересью триязычников». Было официально решено, что в проповеди и богослужении может использоваться любой язык. Все переменилось с тех пор: восточная часть христианской церкви порвала с западной, в Риме долгие века служили только на латыни и возражали против переводов Библии на народные языки, а вот сторонники славянского текста... Многие из них сегодня придерживаются своего рода «четырехъязычной ереси»: к трем священным языкам они добавили четвертый, самый-самый священный славянский, и считают невозможным молитву на русском. Так почитатели трудов Кирилла и Мефодия, по сути, выразили полную солидарность с их противниками.
Но и церковнославянская Библия, которую можно купить сегодня, вовсе не есть точная копия с того текста, который создавался тысячелетие назад. Изменялся сам язык, по крайней мере, его произношение. Сегодня в славянских текстах мы видим привычное слово «церковь», но в древности оно писалось как «ЦРЬКЫ» и соответствующим образом произносилось (буква Ь обозначала краткий гласный звук). Буква ять (ѣ) в России читается как Е, а на западе Украины — как И, в Черногории ее могут прочитать и вовсе как дифтонг ИЕ, в соответствии с тем, какие звуки возникли на месте этого славянского звука в соответствующих языках.
Кроме того, текст не просто переписывался или перепечатывался, а постоянно редактировался. Он отчасти сближался с разговорным языком, что-то исправлялось. И все равно многое остается непонятным: так, в одном из псалмов псалмопевец говорит, что он был «яко мехъ на слане», и мало кто может понять, о чем вообще идет речь. Может быть, о покрытых мехом слонах, то есть мамонтах? Русский синодальный перевод дает здесь вариант «мех в дыму», но это не намного понятнее. Наконец, современный перевод Библейского общества уточняет: «закоптившийся бурдюк». Речь идет о мехе, или бурдюке, в который наливали жидкости, пока он был эластичным, но он долго висел над очагом и потому прокоптился, почернел, задубел. Годится только на выброс.
Немало было в переводе и прямых ошибок. Так, в книге Деяний описывается, как апостол Павел выступал в афинском совете, носившем имя Ареопаг, буквально «холм Ареса». Переводчики или переписчики в Афинах не бывали, холма этого не видели, а греческое слово «пагос» означало не только «холм», но и «стужу». В результате появился перевод: «Ариевъ ледъ». Получилось, что апостол проповедовал среди каких-то ледяных глыб, по-видимому, созданных еретиком позднейших времен Арием. В более поздних редакциях этот лед был, конечно, исправлен, и теперь мы обнаружим там «Ареопагъ».
А иногда такое редактирование просто заменяло более свободное славянское выражение на буквальную кальку с греческого. Всем знакомо начало Евангелия от Иоанна: «В начале было слово...» Но самое первое Евангелие, дошедшее до нас из Древней Руси, читается в этом месте так: «Искони бе слово». Здесь было использовано исконное слово «искони», но затем редактор выправил всё точно по греческому. Интересно, что более ранние переводы обычно отличаются большей свободой и оригинальностью, а в поздних порой видно слепое копирование греческого текста.
Кстати, о самом древнем Евангелии. Оно называется Остромирово, поскольку было создано в середине XI века по заказу новгородского посадника Остромира. Можно представить себе, как этот самый посадник свободным вечером, зажегши свечу, раскрывал личное свое издание и внимал божественным словам. Только ничего этого не было. Книга не предназначалась для домашнего чтения — в нее входили отрывки из всех четырех Евангелий, читаемые за богослужением, в соответствующем порядке. Значит, посадник Остромир (в крещении Иосиф) пожертвовал ее храму или монастырю, «на оутешение мъногамъ душамъ крьстияньскамъ», как гласит надпись в конце самой книги.
ПЕРВАЯ ПЕЧАТНАЯ БИБЛИЯ НАШЕГО НАРОДА ОКАЗАЛАСЬ «ТАМИЗДАТОМ».
Грамотных было мало, книги были дороги, и держать дома собственную копию пусть даже только Евангелия не могли себе позволить даже самые состоятельные люди. А скорее, еще и не считали нужным. Зачем, если этот текст и так прочитывается за богослужением?
Для богословов и книжников существовали толковые (комментированные) тексты, где собственно библейские цитаты перемежались обильными пояснениями из святых отцов. Например, Откровение Иоанна Богослова, которое за богослужением не услышишь, наши предки читали в основном в толковании св. Андрея Кесарийского. Интересно, что при этом никто никогда не пытался привести в полное соответствие разные версии библейского текста: толкования переводили заново или переписывали вместе с библейскими цитатами и не проверяли при этом, так ли выглядят эти цитаты в других изданиях, например, богослужебных. Текст существовал одновременно в разных версиях, каждая использовалась для своих целей.
Так что никакой Библии на Руси не существовало вовсе вплоть до 1499 года — были только отдельные издания библейских текстов. И вот, когда в Западной Европе уже давно вышла Гутенбергова Библия (1450-е гг.), в Новгороде, где так сильны были торговые связи с Западом, архиепископ Геннадий выпустил рукописное издание всех библейских книг на славянском языке в одном томе — оно получило название Геннадиевской Библии. Казалось бы, чего проще: собрать по церквам и монастырям все рукописи, отобрать самые надежные... Но удалось найти далеко не все книги Ветхого Завета. Часть пришлось переводить заново с латинских изданий, этим занимался католический монах из Хорватии по имени Вениамин. Несомненно, западнический проект!
А книги Есфирь и Песнь Песней, судя по всему, были переведены и вовсе с еврейского, и мы даже не знаем, кем именно. Это тем более удивительно, что архиепископ Геннадий прославился как пламенный борец с ересью жидовствующих, которая распространялась тогда по новгородским землям (если не сама она, то, во всяком случае, борьба с ней). Слово «пламенный» тут не случайно: он призывал царя Ивана III следовать примеру «шпанского короля» и жечь еретиков безо всякой жалости, как в той самой Испании. Согласно летописным источникам, некоторых-таки сожгли по его приказу. Но все это совершенно не мешало ему пользоваться еврейскими текстами Ветхого Завета как авторитетной версией Писания. Одно дело — текущая церковная политика и борьба с еретиками, а другое — почтение к первоисточникам.
В XVI веке был предпринят и еще один очень интересный проект, не имевший, впрочем, особого влияния на ход истории. В 1517 г. в Праге начала издаваться «Библия Руска, выложена докторомъ Францискомъ Скориною из славнаго града Полоцька, Богу ко чти и людемъ посполитымъ к доброму научению». Правда, это была далеко не вся Библия, а лишь отдельные ветхозаветные книги. В 1525 г. в Вильне был напечатан также «Апостол» в версии Скорины. Что же это была за «Руска Библия»? Церковнославянский текст, исправленный по венецианским изданиям самого начала XVI века, и с сильным влиянием белорусских диалектов, хорошо знакомых половчанину Скорине. Так что сам его язык можно при желании назвать старобелорусским — или церковнославянским белорусского извода, кому как больше нравится.
Кем был гуманист и просветитель Скорина по своему вероисповеданию, точно не известно. Одни считают его католиком, другие — православным, третьи — униатом, а некоторые источники прямо называют гуситом, то есть сторонником начинавшейся в Европе Реформации. Дело и в самом деле непростое: имя у него явно неправославное, идея издания Библии на народном языке некатолическая, а что до гуситов и реформаторов, так он для них был слишком большим конформистом. Скорее всего, Скорина был просто ученым знатоком — чужим для всех, и потому его труд не имел широкого успеха и был незаслуженно забыт.
Именно Геннадиевская Библия и списки с нее легли в основу первого печатного издания Библии на церковнославянском. Его осуществил Иван Федоров, и называется эта Библия Острожской, поскольку вышла в городе Остроге в 1581 году. Она была создана по благословению православного епископа и при содействии православного князя Константина Острожского, но происходило все на территории Великого княжества Литовского (сегодня Острог принадлежит Украине). Все же слишком подозрительно это выглядело: новшество, западничество, ну чистой воды колдовство... В Московском царстве Федорову было неуютно, и пришлось переселяться в ближнее зарубежье, к православным братьям по вере, но подальше от православных властей. Так первая печатная Библия нашего народа оказалась «тамиздатом».
Именно ее затем переиздавали, обычно с незначительными изменениями. Можно было бы предположить, что существенной правке текст подвергся при патриархе Никоне, который стремился привести всё к полному соответствию греческим образцам, для него равнозначным оригиналу. Да, такой замысел у него был, причем снова «возвращение к истокам» проходило под западным влиянием: ученых монахов выписывали для этой работы в основном из Киева, а значит, свою выучку справщики проходили в том числе у латинян-иезуитов и заглядывали не только в греческий, но и в латинский текст, не афишируя того. Но в ходе реформ Никона сразу началось такое, что всем как-то стало не до тонкостей библейской текстологии. В результате издание 1663 г. фактически повторяет Острожскую Библию.
Так что последняя серьезная ревизия текста была начата вовсе не Никоном, а по указу Петра I: «В Московской типографии печатным тиснением издать Библию на славянском языке, но прежде тиснения прочесть ту Славянскую Библию и согласить во всем с Греческою». Никон был бы доволен. Петровский указ был дан в 1712 году, но такие проекты быстро не делаются, особенно у нас. Работа то начиналась, то прекращалась, попутно выяснялось, что с греческими изданиями слишком уж много расхождений... Да стоит ли овчинка выделки?
Митрополит Арсений Мацеевич (1697–1772), например, считал: «Ежели рассудить в тонкость, то Библия у нас и не особо нужна. Учёный, ежели знает по-гречески, греческую и будет читать; а ежели по-латыни, то латинскую, с которой для себя и для поучения народу российскую, какая ни есть Библия, будет исправлять. Для простого же народа довольно в церковных книгах от Библии имеется». И снова, как и в случае с архиепископом Геннадием, мы видим с неожиданной стороны известного в истории церковного деятеля — митрополит Арсений отказался в свое время присягать императорам как «крайним судиям» Церкви, что, впрочем, не вредило его карьере, пока он не выступил против отчуждения церковных владений Екатериной II. Тогда он был сослан в монастырь, продолжил там критиковать императрицу, был посажен в крепость, где и скончался. В 2000 г. был канонизирован как священномученик. И вот этот обличитель цариц, этот носитель библейского пророческого духа — не видел смысла в существовании славянской Библии?! Трудно бывает понять человека, жившего два с лишним столетия назад, но, видимо, он был противником всякой секуляризации, от распространения Писания среди простого народа и до отнятия у монастырей деревень с крепостными.
И все же Елизавета решила довести до завершения и это начинание своего отца, заявив: «Дело исправления Библии... давно уже начатое, не терпит отлагательства». В 1751 году исправленное издание увидело свет — теперь его называют Елизаветинской Библией. Это было последнее исправление церковнославянского текста в России. С тех пор и по сей день переиздается именно этот текст, иногда с косметической правкой. Он, разумеется, уже сильно отличается от кирилло-мефодиевских переводов, хотя сложно сказать, где больше туманных мест и несуразностей. Периодически заходит разговор о необходимости создать новое издание, с учетом всех достижений современной науки, но пока что ничего, кроме разговоров, не видно.
Хорош или плох этот текст, но с XIX века речь всерьез зашла о необходимости подлинно российской Библии «для поучения народу» — перевода на русский язык. Но это уже отдельная история.
Комментариев нет:
Отправить комментарий